Огонь под пеплом

Огонь под пеплом #

Марат родился в швейцарском городке Будри кантона Невшатель, в семье художника, по одним сведениям, католического священника — по другим, преподавателя языков — по третьим; вернее всего, его отец был столь же разносторонней и непоседливой личностью, как и он сам. Во всяком случае, семья Марата была достаточно состоятельна для того, чтобы обеспечить ему спокойное детство. Наверняка в юношеском возрасте он много читал, наверняка ему бросалось в глаза несоответствие написанного в книгах с тем, что он видел вокруг себя — начало пути, типичное для искателя справедливости, типичное для революционера. С детских лет ему была свойственна непокорность; наказанный отцом, он объявил голодовку, был заперт в комнате, выпрыгнул из окна и разбил себе лоб; шрам остался на всю жизнь. Впоследствии, откровенничая в духе модного тогда Руссо, он напишет:

«Единственная страсть, пожиравшая мою душу, была любовь к славе, но это был еще только огонь, тлевший под пеплом… Легкомысленные люди, упрекающие меня в том, что я — упрямец, увидят, что я был им уже с давних лет. Но чему они, возможно, не поверят: c ранних лет меня пожирала любовь к славе, страсть, в различные периоды моей жизни менявшая цель, но ни на минуту меня не покидавшая. В пять лет я хотел стать школьным учителем, в пятнадцать лет — профессором, писателем — в восемнадцать, творческим гением — в двадцать, как сейчас я жажду славы — принести себя в жертву отечеству».

Жан-Поль Марат

Неясно, когда Марат оставил свой родной город (кажется, это случилось тогда, когда умерла его горячо любимая мать), неясно даже толком, как он получил медицинское образование, — а медик он был замечательный. Со слов самого Марата известно, что он много путешествовал, вернее сказать, скитался. «Я прожил два года в Бордо, десять лет в Лондоне, один год в Дублине и Эдинбурге, один — в Гааге, Утрехте и Амстердаме, и девятнадцать лет в Париже, я объездил пол-Европы», — писал он незадолго до смерти.

В Англии он пишет большую книгу под названием «Цепи рабства», работая над ней по двадцать часов в сутки и истощая свой организм. «Кажется, таков неизбежный удел человека — нигде и никогда не сохранять своей свободы: повсюду государи идут к деспотизму, народы же — к рабству», — такими словами начинает он свой труд. Рецепты избавления от деспотизма, изложенные им в этой книге, во многом предвосхищают его грядущую деятельность во Французской революции. Пока же его основным занятием остается врачебная практика.

Назад Also sprach Marat Доктор неизлечимых Вперёд